Название: Письма вослед
Автор: storrm
Персонажи: Трандуил, Даин Железностоп
Категория: джен
Рейтинг: G
Жанр: юмор
Размер: мини
Аннотация: Написано к Заявке IX-111 на Hobbit Fest: "Учтивая" переписка Короля-под-Горой Даина и Короля эльфов Трандуила. Даин в выражениях не стесняется, Трандуил отвечает в изысканно-ядовитой манере. По возможности стилизация под письма Ивана Грозного Курбскому.
~ читать дальше ~
Послание Даина II Железностопа, именуемого Королем-под-Горой, полноправного и единственно законного правителя Эребора, и всего гномьего народа, проживающего в месте том.
Лесному царю Лихолесскому, нареченному Трандуилом Ороферионом.
Ныне настали времена тяжелые, и волею Махала, пишу я тебе донельзя хмурый, и смурной, и с глазами влажными от невыплаканных слез. Тому причиною письмо твое послужило, кое получил я третьего дня на рассвете, на бумаге благоуханной, шелковой, с буквицами красными-узорными, и со словами причудливыми, мудрёными, кои мне пришлось весь день, без еды и пития, с советниками своими, обложившись книгами, разбирати. Как прочли мы их, так и покатилися со смеху, только что пыль изначальную по углам взметнули, стол дубовый опрокинули, да лавки деревянные пораскидали. До сих пор успокоиться не можем, кусок в горло не лезет, сон не идет, даже жены не милы, а как вспоминаем речи твои уморительные, так снова потеха лихая до икоты накатывает.
Уж приласкал, так приласкал, кладезь ты наш премудрости полный, сосуд с гордостью скудельный. Уж ты прям и швец, и жнец, и на дуде игрец, и во всем затычка самая первая. Что ни строчка, то благолепие одно. Мниться мне, облобызай бумагу, и весь медком-сахарком как коркою покроешься, а из уст млечные реки потекут, да прямо по бороде. Что ж там с вами, эльфами, приключилось, что ты как в голову копытами тюкнутый ходишь, тетеря тетерей, клюквой объевшаяся, да под полынью приткнувшаяся? Да ещё и требования выставляешь, супротив всякого разумения!
Каменья да злато тебе вынь да положь, и вареньицем сверху намажь, и ленточкой обмотай, и вином да елеем полей, и с пяток гномов рядком пусти, хвалу лесному царю воспевать, славу возвещать, да хороводы вокруг него накручивать.
А не распоясался ли ты там, царь разлюбезный, соседушка драгоценный? На одном ладане далеко не уедешь, правильно говорят, что оттого телега запела, что давно дегтю не ела. Опомнись, дражайший, что ты творишь, то не ведаешь. А коли ведаешь, то не уразумляешь, чем грозит тебе и дому твоему, недовольство гномье, силою подкрепляемое.
Одумайся, пресветлый, глядишь, и перемелется, глядишь, и протрезвеешь. И полегчает тебе, и не будешь больше нелепицы писать, а станешь красной лебедушкой ходить, сам себе владыка, сам себе и господин. Оттого всем нам будет и радость, и веселие великое, и пир горой. И мир, и дружба, и славное добрососедство на век вековечный.
Но хватит печалиться, надо и о прекрасном помянуть. К сему случаю приурочил я песню-величание в твою честь. Заклинаю же, не побрезгуй, звездами благодатными осиянный. Обрати взор свой светозарный и многомудрый на смиренную мою быличку о нраве и красе великого царя Трандуила, о коей же не смеют и птицы петь, и ручьи звенеть, и деревья лесные шептаться.
называемом эльфами Цветущая весна
А как есть у нас, да по ту сторону
Лес зеленый, да в шесть сосенок,
В семь дубов, да с травой шелковою,
А в траве-то той, цветы медовые,
Все цветут-алеют да радуют.
По цветам-то тем, что в день, что в ночь.
Бродит всё красна девица-юница,
Что лесной царевною величают,
Феей трепетной, сказочной кличут.
Как у феи той да длинна коса.
Да бела коса, до самого пояса
У царевны той, губы алые,
Чело белое, величавое
Глаза злющие, зеленущие
Да и ручки у ней загребущие.
Восхотела себе каменьев да злата
Все чужого, хоть сама и богата.
Но вот что скажу я вам братцы.
Уж послушайте вы меня, молодцы.
А и надо всего-то девице той
Вьюнца-красавца да посноровистей.
Чтобы рук не жалеючи уму-разуму научал.
Вразумлял, направлял, растолковывал.
А коль нужно, то и плеткой охаживал,
Но от злата чужого отваживал.
Вот и все, одно у меня чаяние, что усладил я тебя. Не думай больше о злате и каменьях, думай о молодцах-красавцах, и о лихих скакунах. Смежь царские очи и почивай с миром.
Всеблагой милостию Эру Илуватара, по благословению валар и благоволением древних прародителей от времен славных и стародавних, ныне мы, царской нашей волею, приступаем к ответу на безрассудное гномье послание. И говорим слово монаршее малое в защиту всех безвинно пострадавших эльфов, что под нашей рукою денно и нощно трудятся во славу Единого и на радость всех благородных народов Его.
Эпистолия гномья торжественно принята и прочитана со всем надлежащим тщанием, при великом скоплении доброго эльфийского народа, на рассвете пятого числа сего месяца текущего лета. И да будет ведомо всем вовлеченным, что в большом упадке пребывают нынче нравы, особливо тех гномьих родов, что обитают под горою, коя зовется Одинокою. Слово гномье – слово жгучее, язвительное, пламенем гневным попаленное, не стоит и клочка бумаги, на которой начертано, и капли чернил, на него потраченных.
Там же глаголется, что славное писание наше эльфийское - слаще меда и вина, и своеобразие письма данное вменяется нам в тяжкий грех. А меж тем и сами гномы не чуждаются речей кудрявых, узорчатых да словес пряных, приторных, патокой кленовой облитых, и лесной ягодой щедро обсыпанных. Но из глаголов тех сочится яд горше волчьей отравы, от которой, вестимо, горячечная ажитация и лихорадочные видения, а после страшная смерть.
Зачем ты, Даин, коли мнишь себя соседом доброхотливым и почтительным и велеречивым, посылаешь нам думы свои охальные, распущенные, о которых невозможно и говорить без стыда? Про девиц молодых да ранних, и о делах сладких, опочивальных, и о бесчинии жарком-безудержном, за закрытыми дверьми ночью совершаемом.
Зазорно грех такой творить, попирать нравы да законы! Со всем разумением полагаю, что ты столь же безумен, как и дерзостен в речах. Перечти сам, что начертал и вдумайся в изгибы измышлений воспаленных! Прямо говорим, возникли они от того, что жена тебе не мила более. Но заклинаю, страшись избегать ее, иначе умом окончательно помрачишься, на горе великое всему твоему народу. Знай же, огненны твои вожделения, очи твои шальные, язык твой – жало змеиное, блудливое и развязное, и песни устам твоим под стать.
Вот наворотил ты бесстыдства да словоблудства балрогам на потеху да троллям на смех. То петух тебя потоптал или сауроново племя? Впрочем, трудности жизненных обстояний не оправдывают того, что ты из гномьего рода, который, как всем известно, плод морготовых прегрешений. Вы, дети Ауле, все награждены силою в ущерб ума. Но коли воля твоя непотребное творити, то и твори, но токмо от глаз наших ясных и сиятельных долой, и чтобы слуху нашего вострого ни единого звука о том озорстве непристойном не коснулось. А иначе, клянемся лесом и звёздами, недолго останется тебе и народу твоему речи подобные вести. Сам же ты, своею волею, не ищи неприятностей на бороду, они и так с быстротою молний найдут тебя.
Напоследок надобно нам и дела важного коснуться, ведь не все же о сладостном и умильном праздно глаголить. Дело наше – дело верное, не ради преходящей славы, гордости, богатства и радостей мира сего затеянное, а только ради соблюдения чести прародителей, при том не только добрых эльфийских предков, но и гномьих родичей.
Даин II Железностоп, верни нашему роду сокровища древние, эльфийские, кои были обещаны Трором, королем народа Дурина, сыном Даина I и дедом Торина Дубощита. Не полагай, что это праведно и справедливо — разъярившись на соседа, нарушать достославные обеты, данные честными предками.
Опись сокровищ, собственно нашей рукою написанную, к письму сему прилагаем, и будем ждать принадлежащее нам ревностно не более чем седмицу, а коли обмануть нас вздумаешь, то снищешь ты гнев и раздражение наше монаршее на свою бороду и на весь род свой от сих дней и до скончания времен. Итак, Даин, поклонись споро в ножки, да покайся со всем тщанием, и тогда дослужишься до нашего прощения.
Засим кончаю послание мое краткое, ибо сказано, что нет ничего более утомительного в писаниях, чем безудержное многословие. И тем самым на тебя и род твой призываю благословение Эру и валар, дабы вершил ты всяческую добродетель.
Писано сие в нашей вотчине в Лихолесском лесу на рассвете пятого числа сего месяца текущего лета.