Forgotten

[mirk-wood]

Название: Forgotten (Забытый)
Автор: aronnaxs
Сылка на оригинал: Forgotten
Переводчик:  Delirious Bee
Персонажи: Трандуил, Леголас, Галион.
Рейтинг: G
Размер: мини (3850 слов).
Жанр: gen, angst
Статус: закончен
Разрешение на перевод: получено.
Описание: Трандуил отказывается уплыть на Запад, потому что много лет назад Леголас сказал, что без отца ему лучше. Проходят века, и Леголас осознает свою ошибку, но пути назад уже нет.
От переводчика: не бечено, прошу прощения за опечатки.

1

Ему было холодно.

Несмотря на то, что в лесу распускались зелёные листья и прекрасные цветы, а сквозь ветви просвечивало солнце, ему было холодно, как если бы стояла нескончаемая ночь. Холод разливался по его телу и душе, словно яд. Его вечные годы несли ему глубокое, тёмное проклятье, и не в его силах было остановить это. Ничто не могло вытащить его из этой бездны. Свет его надежды угасал.

Но в конце концов он принял это, как должное. Бороться дальше было невозможно. Всю свою жизнь он сражался с противниками — видимыми или невидимыми, владеющими смертельным оружием или существующими исключительно в его памяти, — и теперь он мог пропустить их всех. У него больше не было нужды вести эту войну. Было бы величайшим благословением позабыть всё, перестать чувствовать боль; само существование обходилось ему так дорого.

Теперь он стоял у главных ворот, и его мирное королевство было для его глаз не более чем размытым пятном. Он видел изумруды на драпировках — их стали богато украшать, когда тьма отступила, — и чувствовал безмятежный шелест деревьев, но всё это уже не захватывало его воображение. Бремя бессмертия изматывало и подавляло его, но он уже не сопротивлялся, теперь значение имели только последствия старых ран. Это не могло продолжаться вечно; когда-нибудь всё почернеет. Но его это не волновало; он больше не хотел видеть ничего. Все, чего он хотел, исчезло, умерло на поле брани, потерялось где-то на кругах мира, иссушилось отчаянием, исчезло далеко за морем... Он видел слишком много. Впрочем, кое-что он видел слишком мало.

Шум воды под мостом, на котором он стоял, показался ему слишком громким. Этот шум напомнил ему о большом океане, который унёс его последнюю радость. Он часто задумывался, как бы он жил, если бы он остался в этих прекрасных землях. Леголас. Он часто произносил его имя в темноте, мечтая, чтобы их разлука оказалась всего лишь ночным кошмаром. Но она была горькой действительностью, и он эгоистично жаждал, чтобы он оказался рядом с ним. Он помнил его эйфорию, когда тот уезжал, и волнение, которое охватило его самого. Трандуил слишком долго пытался удерживать его, но теперь это уже не имело значения. Он ускользнул сквозь его пальцы.

Он должен был отпустить его. Так же, как он должен был отпустить всё прочее, всё приятное. Всё, что было мимолётным, всё, что он хотел сохранить, но не мог удержать. Его отец, его мать, его жена, его сын, а теперь — все его подданные, вслед за Леголасом отбывающие на Запад.

Было так холодно. И с каждым эльфом, который покидал этот мир, ему становилось холоднее.

Скоро он останется совсем один. Уже почти все ушли.

Неожиданное прикосновение к его руке вырвало его из тяжелой задумчивости. На мгновение он подумал, что это он вернулся, каким-то образом вернулся к нему. Но это не был он, ведь этого никак не могло быть. Это был Галион, который стоял рядом, подавленный, и глаза его были полны печали и мольбы. Трандуил знал, о чем тот спросит, до того как было произнесено хоть одно слово.

— Мой король, разве вы не поплывёте с нами?

Прежде, чем ответить, Трандуил помолчал, хотя он давно уже решил, что скажет. Он безучастно отвернулся от Галиона, покачал головой и уставился обратно на зеленое королевство.

— Нет, — просто сказал он. — Я не могу. Мой отец основал это королевство, оставив земли за морем, и именно здесь я останусь. Я принадлежу этому месту.

— Мой господин... — голос Галиона был хрупким, будто готовым треснуть и сломаться. Трандуил чувствовал, как Галион колеблется, как хочет он озвучить мысли, которые роились в голове короля на протяжении многих веков. И слова, которые всё-таки были произнесены, вновь причинили ему боль. — А как же ваш сын? Он будет ждать вас.

Трандуил мог чувствовать, как его сердце холодеет, как быстро оно покрывается льдом, как его охватывает тянущая боль. Тем не менее, он возразил Галиону.

— Ему лучше без меня, — прошептал он, принимая, наконец, жестокую правду, которая насмешливо маячила перед ним на протяжении стольких одиноких лет. — Однажды он сказал мне это. Я действительно только удерживал его. Я слишком старался уберечь его от тьмы... и теперь она падает на меня. Я вынесу ее один.

Галион издал тихий звук. Трандуил знал, что это значило: Галион позволил своим слёзам упасть.

— Мой господин, он тогда был очень юным. Он ничего не знал о мире. Он не понимал, что вы для него делали. Вы должны отправиться к нему.

— Нет, — Трандуил вздохнул. Слова ощущались на губах подобно яду, но он должен был произнести их. Он должен был выдержать их мучительную мудрость. — Он уехал, и теперь он свободен. Я больше не буду его тенью. Там, за морем, его жизнь. А здесь — моя. Мы были разлучены с самого начала.

Галион всхлипнул и вновь попытался заговорить, но на сей раз у него ничего не вышло. Трандуил почувствовал, как Галион мягко тронул его руку и опустился на колени. Чужие губы осторожно коснулись его кожи — это было прощание.

— Мне больно, что я покидаю вас, — наконец бормотал он. — Но моя семья зовёт меня. Я всегда буду помнить вас, Король Трандуил из Eryn Lasgalen.

— Не нужно чтить мою память, Галион, — ответил Трандуил, когда Галион поднялся и вновь встал перед ним. — Потому что скоро она скроется в земле и деревьях. Ты ничего не вспомнишь, только далёкую тень.

Галион не мог ответить. Он просто склонил голову и попытался вытереть слёзы. Трандуил хотел коснуться его плеча, но его рука поймала лишь воздух, потому что его друг начал уходить. Послышалось его тихое прощание, а затем он пересёк мост и исчез, присоединившись к эльфам, которые уже скрылись среди деревьев. Трандуил так и остался стоять с протянутой рукой, наблюдая, как безликие фигуры движутся за деревьями и уходят прочь от него. И вскоре они вышли на одну из лесных троп и слились с лесом. На какое-то безумное мгновение Трандуилу показалось, что он видит отставшего от них золотоволосого эльфа. Он собрался произнести его имя. Но наваждение закончилась, и он обнаружил себя в холоде и одиночестве.

Над покинутым лесным королевством что-то шептал ветер, но для него теперь никакие слова не имели смысла. Он не знал, сколько времени простоял там, над рекой. Он чувствовал, как сгущается вокруг него туман, как начинает коченеть его тело. Вскоре он мог чувствовать лишь сырость забытых слёз на его щеках.

Наконец он последний раз вернулся в свою крепость. Ворота он оставил открытыми, и легкий ветерок уносил упавшие зелёные листья в пещеры. Он провожал эти листья взглядом, затем поймал один, не давая улететь в глубины старой крепости, и благоговейно прижал к груди. Этот листок — всё, что у него оставалось. Последнее воспоминание о жизни в лесах. Давным-давно он назвал свое самое большое сокровище в честь этих листьев, надеясь, что они снова распустятся. Он давал обещание: когда-нибудь они будут вместе идти по лесу, а этот лес будет полон жизни. Но сейчас, когда тьма ушла и всё расцвело, его собственный маленький лист едва ли вернётся домой, чтобы всё это увидеть.

Он здесь больше никогда не побывает. Это место больше не было его домом. И зелёные листья больше не опадут.

Трандуил осторожно приблизился к своему старому трону. Сквозь туман он видел лишь мерцающие оранжевые огоньки. Неожиданно он почувствовал себя очень усталым, его ноги задрожали и начали подгибаться. Он мечтал сесть и расслабиться, позволить годам забрать его тело, чтобы его дух мог обрести покой. Но он не мог закончить свой путь именно здесь. Этот древний трон теперь ничего не значил, потому что его подданных здесь больше не было. И трон, как и всё королевство, истлеет и уйдет в забвение. И в царстве людей никто не вспомнит об этом месте. Никто не вспомнит, что некогда здесь было великое и прекрасное королевство, которое было наполнено жизнью, светом и покоем, а цена этого покоя – множество веков войны. На мгновение он почти смог услышать голоса, эхо, раздающееся в зале, слова призраков, произнесённые с воображаемыми интонациями.

Некоторое время он прислушивался к этим голосам, хотя он знал, что они были только мороком. Его жена, которая напевает нежную мелодию. Его отец, который показывает ему землю, что некогда должна перейти к нему. Его мать, которая звонко смеётся. И его сын, который что-то мечтательно лопочет у него на руках. Он повернулся, чтобы лучше услышать эти шепоты, но в тот миг они смолкли, растворились в воздухе. А для него настало время, чтобы уйти. Время, чтобы успокоиться.

Он опустил корону на каменный пол перед троном и пошёл прочь, обратно в своё опустевшее королевство. Хорошо знакомые пути приветственно изгибались, позволяя пройти вглубь пещер. Он шёл, и ему не нужно было смотреть, куда они ведут — он и так прекрасно знал дорогу. И теперь он точно знал, где он хочет уйти, где он хочет позволить годам обрушиться на него всей своей тяжестью. Было одно подходящее место. Единственные покои, которые были по-настоящему особенными.

Комната Леголаса всегда была полна света и радости — даже сейчас, спустя столетия после того, как он уехал. Когда Трандуил зашёл в неё, его уставшие глаза уже почти ничего не различали, но он ещё мог чувствовать жар, который пришёл снаружи, из леса. Теплое дуновение коснулось его лица, и на миг он почувствовал умиротворение, его губы изогнулись в слабой улыбке. Он вспомнил, как когда-то он, его жена и Леголас проводили время в этой комнате. Леголас тогда был всего лишь ребёнком. В то время — когда его жена ещё не исчезла, — он любил отца, он играл и хихикал в его руках, а затем и в руках его матери. Их соединяла самая крепкая связь. Трандуилу казалось, даже если тьма разорит их земли (а всё шло именно к этому), он выживет, если сын будет рядом.

Это было давным-давно. А сейчас он стоял рядом с постелью Леголаса и чувствовал, что воздух опять остывает. Слабый ветер стихал, и всё его тело охватила боль. За все его годы, за всю его жизнь он никогда не чувствовал себя таким одиноким. Все ушли. Подле него не осталось никого и ничего.

Он быстро зажал рот ладонью: из его горла рвались громкие рыдания. Но теперь его народ оставил его, не от кого было скрывать слёзы. Так что он позволил им хлынуть — из-за всего времени, что он сдерживался, из-за всех ужасов, что он видел. Слезы из-за всех разрушений, что творились вокруг него. От воспоминаний об отце, сражённом у него на глазах. Слезы по его старому дому, ныне далекому и потерянному. Слезы по его нежной жене, что ушла в неизвестность, и по всем, кого он подвел. И, наконец, слезы по его ушедшему, отвергнувшему его сыну. Он чувствовал, что глубокое, невыразимое горе сокрушает и поглощает его, делая всё остальное бессмысленным. И он покорился этому.

В тот миг он хотел исчезнуть. Хотел слиться с пустотой, где не было всего этого.

Затем он понял, что упал на колени, когда пытался дойти до постели. Он чувствовал каменный пол, чувствовал разбросанные вещи, которые Леголас оставил здесь, и, наконец, он прикоснулся к мягкому покрывалу. Он был вынужден ухватиться за него, чтобы подняться. Шевелиться было невероятно трудно, и так утомительно, и так страшно. Непосильное бремя бессмертия давило на него, тянуло вниз.

Он рухнул на постель, и последние силы оставили его душу и тело. Содрогаясь, он прижимал маленький зеленый лист к груди — до тех пор, пока его рука не стала настолько слабой, что уже не могла его удерживать. И затем он просто положил его на грудь, и ему, поверженному королю и отцу, этот лист казался красивее и куда значительнее, чем любые регалии.

Он чувствовал, что это приближается — конец всех вещей, уход его духа из этой мучительной жизни. Не было никакой боли, и уже ничто не могло заставить его бояться. Он был терпелив, и он ждал. А когда это наконец произошло, все его призраки вспыхнули в огне и ушли. И он почувствовал облегчение, словно в конце долгой дороги. Это было долгожданным прощанием.

В самый последний момент он попытался повернуть голову в сторону Запада — туда, где затерялась его последняя надежда. Он уже ничего не видел; он даже не различал свет. Всё прошло. Но последний вздох он потратил на то, чтобы прошептать слова, которые ему следовало сказать много, много лет назад.

— Cuio mae, iôn-nîn. Я должен отпустить тебя.






Словарь:
cuio mae — живи счастливо






2