Немножко об одиноком прекрасном отце и его сынишке

[mirk-wood]

Название: Сказка для Зеленого Листика
Автор:  Белка Челли
Персонажи: Трандуил, Леголас, Радагаст, а также всякие безымянные эльфы и кое-кто из знаменитостей прошлых эпох
Категория: джен
Жанр: джен
Рейтинг: G
Краткое содержание: Наступает весна, завтра особенный день, а сегодня вечером Леголас просит папу рассказать ему сказку.

Если очень сильно ждать весну, она в конце концов наступает. Подтаявший под вчерашним солнцем снег за ночь смерзается в крепкий, радужно искрящийся наст, по которому так здорово катиться с разбегу – аж до дальних темнеющих елок, что стоят по колено в снегу, вмерзнувши нижними ветками в сугроб. А за день – снова подтаивает, и кое-где поверх наста выступает прозрачная вода, а в других местах он крошится и рассыпается на тысячу округлых прозрачных переливающихся крупиц. На ветвях ледяной бахромой повисают сосульки, с каждым днем все длиннее и звонче, а внутри, под корой, что становится ярко-коричневою от влаги, уже ясно слышатся пробуждающиеся токи. Затем наступает праздник Первого Цветка, и они вместе с отцом проходят по пробуждающемуся Лесу, чтобы вдвоем обрести солнечно-желтое весеннее чудо. Затем бывает праздник Йэстарэ, который на всеобщем языке называется Новый Год, и подземные залы дворца всюду расцвечиваются нежной зеленью первых листочков. И вот тогда-то и наступает весна. Если раньше бегал по снегу – нынче скачет по лужам и задорно шлепает по грязи, свищет птицам, каждый день отыскивает новую травку на новом пригорке, где еще вчера ничего не было, только земля. Весной у Зеленого Листика столько дел! Наигравшийся, прибегает в дом – еще даже и не темно.
На кухне всегда интересно, даже когда там не кипит работа. Там всякие разные вкусности, интересно смотреть, как они варятся, и мясо на сковородке постепенно меняет цвет с красного на невыразительно серый, а потом обретает и аппетитную золотисто-коричневую корочку, а если недоглядеть – то и чернеет, и тогда дворцовый повар на чем Арда стоит ругается на поварят и кричит, что такое безобразие только Глаурунгу в пасть закинуть, а не государю на стол подавать. Наверное, у Леголаса вкус такой же, как у Глауранга, потому что ему чуток пригорелое мясо тоже нравится. А больше всего Леголаса завораживают нарядные баночки со специями, металлические, расписанные яркими красками, и он разглядывает их, разгадывая в уме таинственные связи между разноцветными узорами снаружи и ароматами, таящимися внутри.
Сегодня на кухне толкучка и суета, в углу в большущей глиняной миске сушеные белые грибы вымачиваются в оленьем молоке, Леголас, унюхав вкусный медовый запах выпечки, примеряется отщипнуть уголок от коржа, но пекарша вовремя примечает и с напускным гневом замахивается на принца мокрой тряпкой:
- Куда, куда! Вам же на день зачатия торт готовлю – так что от него останется, если со всех сторон рвать?
Тряпкой, конечно же, шумная нис не шлепнет, только грозится, но в охране торта она непреклонна, хотя, по мнению Леголаса, оторванную крошечку вполне можно было бы замаскировать глазурью, никакого бы особо ущерба не было. Леголасу до ужина все-таки удается прихватить щепотку начинки для пирога с дичиной и пару стебельков маринованного дикого чеснока. Ужин – это когда уж совсем стемнеет.
Ужин – это святое. За завтраком Леголас отца обычно не видит – он завтракает всегда в одно и то же время, как полагается детям, отец встает гораздо раньше, а порой, если накануне был пир, или если заработался допоздна, наоборот, выбирается из опочивальни почти к полудню. Обедает государь как правило в обществе своих лордов, иногда принимает вождей лесных кланов, или своих посланников, вернувшихся из иных городов, или купцов, или отличившихся воинов, и потому обедает когда как, то раньше, то позже, иной раз и не обедает вовсе. А вот ужин – это другое дело. Если только в этот день не назначено пира (а пиры бывают совсем не так часто, как полагают за пределами Мирквуда), Трандуил непременно ужинает вместе с сыном.
Владыка сегодня в последний раз в зимней короне с омелой – теперь он переменил обычай и меняет убор в день зачатия сына, который будет как раз назавтра. Смолистые факелы на стенах не чадят, горят ровно, и от них ложится на выскобленный дубовый стол красноватый свет, красные блики играют в серебряных боках кубков. Сегодня на ужин рыба, это редкое кушанье, и оно заслуживает внимания.
У Леголаса – бледно-золотистые легкие волосы, вечно пушащиеся, не гладкой тяжелой массой, как у отца, и, наверное, такими останутся и когда подрастет. Волосами пошел в мать, а по врожденному изяществу маленький принц настоящий синда. Трандуил смотрит, как сын детской позолоченной вилочкой ловко разбирает свою рыбку, отправляет маленькие кусочки в рот, прихватывая листики приправы. Смотрит, как ходит туда-сюда, округляясь и опадая, нежная детская щека, и отсвет факелов лежит на ней розовым… У Леголаса – хитро поблескивающие глазёнки.
- Ада, а расскажи сказку про большого пса Хуана!
Хитрый Листик слышал эту сказку уже раз сто, но каждый раз просит по-новому: то про волшебный камень, то как Финрод с волком дрался, то про Лютиен и плащ из волос – как будто про разное, он же не виноват, что сказки все время об одном и том же оказываются! А чаще всего – просит про пса Хуана.
- Мы сейчас едим рыбу, - возражает король. – За интересной сказкой можно забыться и подавиться костью.
Леголас немедленно находит выход из положения:
- Ты рассказывай, а если я подавлюсь, ты меня сразу исцелишь и будешь рассказывать дальше.
Трандуил прячет усмешку.
- А если я подавлюсь? Ты меня исцелишь?
Леголас несколько мгновений борется с искушением, но в конце концов сокрушенно вздыхает и честно признается:
- Не-а… я пока не умею. Но я, когда вырасту, обязательно научусь! Правда, ада?
Трандуил кивает. Леголас уже знает многие лечебные травы, и хотя государю кажется, что его сын вырастет скорее воином и охотником, он не возражает.
Леголас думает, прикусив губу, и наконец выдает:
- Тогда давай мы всё быстро-быстро съедим, и за десертом ты мне расскажешь!
Леголас уплетает весь ужин быстро, пожалуй, даже слегка чересчур быстро, впрочем, это ему не особенно помогает, потому что король ест не торопясь, наслаждаясь каждым кусочком. Но наконец тарелки опустели, и оба одинаковым жестом подносят к губам старший – кубок вина, младший – чашку с ягодным морсом.
- Ну что же. Сказка, - говорит Трандуил. – Давным-давно, еще в Первую Эпоху, задолго до восхода Эарендиля, жил в Дориате могучий владыка Элу Тингол, Король В Серебряной Мантии. Королевой его была светлая Мелиан, и была у них дочь Лютиен. Волосы ее были черны, как безлунная ночь, ибо когда она пришла в мир, все ночи были безлунны, а очи сияли, как звезды, и многие говорили, что она – прекраснейшая из всех детей Эру, и уж во всяком случае – прекраснейшая нис Дориата. Второю по красоте считалась Артанис, пришедшая с Валинора, которая ныне зовется Галадриэль, Владычица Лориена. А третьей - Серегон, что вышла замуж за принца Ородрета.
- А моя мама? – ревниво спрашивает Леголас.
Трандуил отвечает не сразу, отпивает из кубка, и все-таки отвечает, с промелькнувшею тенью грусти:
- А твоей мамы не было тогда в Дориате. Но если б была, то, думается мне, превзошла бы их всех.
- А дальше? – торопит только что перебивавший эльфенок. – В те же времена жил в Дортонионе Берен…
- В те же времена жил в Дортонионе Берен, сын Барахира. Был он не эльфом, а смертным, и был он славным воином. Был он высок и могуч, и не ведал страха, и был он хорош собой, как бывают красивы аданские мужи. Впрочем, - злорадно прибавляет Трандуил, - к тому времени, когда он встретил Лютиен, он так долго скитался по зачарованным лесам, что стал уже седым, сутулым, чумазым, как лесной свин по весне, и не брился лет пять.
- Как гном! – хохочет маленький Леголас и хлопает от восторга в ладоши.
- Примерно, - соглашается Трандуил. – В те же времена жил в Нарготронде принц Келегорм Прекрасный, сын Феанора, и был он самым красивым из всех эльфийских мужчин…
- Про большого пса Хуана, про него расскажи! – подпрыгивает на стуле Леголас. Про красавцев и красавиц отец способен рассуждать целый вечер, но сыну это не очень-то интересно.
-…хотя характер, надо признать, у него был так себе. И был у него большой пес Хуан - волкодав валинорской породы. Сам Владыка Оромэ подарил его Келегорму маленьким щеночком, и во дворце Феанора рос он и рос, пока наконец не вырос.
- Большим-пребольшим!
- Вот именно.
- Прямо большущим? Как лошадь, да?
- Ну нет, немножко поменьше, - улыбается Трандуил. – Но все-таки даже побольше пони. Мех у Хуана был светло-серый и такой пушистый, что, когда его гладишь, рука скрывалась почти по локоть, а спереди на шее – белоснежный воротник, и на передних лапах белые лапочки…
Сказка эта длинная, и Леголас, у отца на коленях, слушает, приникши к уютному отцову плечу, как большой пес Хуан принес своему хозяину Лютиен в зубах, как перепелку, и совсем-совсем не укусил, хоть и нес, и даже платье совсем не попортил, только чуть-чуть замусолил. Про то, как прокопал пес Хуан лапами подкоп и прогрыз в незаметном месте сундук, чтобы вытащить оттуда волшебный плащ, Леголас слушает, забавляясь с перламутрово переливающейся мыльной пеной, и воображает себе, что это у него тоже волшебный плащ, когда отец одевает его большим полотенцем и уголком промокает все-таки чуток подмокшие волосы. Неся сына на руках в детскую, Трандуил рассказывает, как большой пес Хуан передушил одного за другим две дюжины Гортхауровых волков, так что ни один не успел даже пикнуть, и сложил ровной кучкой, и Леголас, хотя и так это знает, на всякий случай все-таки переспрашивает, что это точно были варги, а не простые волки, варги противные, их не жалко, а вот простых настоящих волков жалко, они красивые, он зимой видел их целую стаю, и ни чуточки не испугался, ада, помнишь? Сидя у изголовья, при свете ночника, голубоватом, как нолдорские кристаллы, Трандуил заканчивает рассказ, как Лютиен взяла за руку и вывела Берена из чертогов Мандоса…
- И Хуана… - сонно бормочет эльфенок.
Леголас никак не хочет верить в такую несправедливость: как это все ожили, а Хуан нет! И поскольку это все-таки сказка, Трандуил говорит:
- И Хуана тоже. – В конце концов, никто не бывал на острове Тол Гален, и кто может ведать об этом наверняка? – И с тех пор стали они жить все вместе долго и счастливо, пока в свой черед вместе не покинули Круги Мира.
Дальше неинтересно, да и у малыша уже слипаются глазки… Трандуил натягивает одеяло, шепчет:
- Спи…
Леголас сонно тянет ручонки, обнимает за шею склонившегося к нему отца.
- Адаа… а что ты мне подаришь на день зачатия?
- С Сильмариллом в этот раз не вышло, - говорит Трандуил. – Спи.
Весенняя ночь смотрит ярко-белыми звездами. В ночи бесшумная тень выскальзывает из дворца, скользит между темных деревьев. На руке у него корзинка, и волосы в свете звезд отливают холодной платиной. Черные в темноте, не обнажающие ветвей и не одевающиеся по весне заново, высокие сосны шелестят, перешептываясь друг с другом. Вторая тень отделается от деревьев. Он нечесан и облачен в какие-то неведомые раздерганные одежки, и посох его надтреснут и подвязан полоской лыка, но Владыка Трандуил склоняет голову в поклоне:
- Добрая звезда над тобой, мудрый Радагаст.
- Добрая звезда сияет в час нашей встречи, король Трандуил.
У волшебника тоже в руках корзинка, укрытая серым войлоком, и он передает ее королю. Трандуил заглядывает внутрь, приподняв край, благодарит. Приглашает волшебника в дом. Тот отнекивается:
- Да ну, сам знаешь – не люблю я камень над головой!
Трандуил это действительно знает, и потому не настаивает. Потому он и захватил с собою корзину. Он говорит:
- И все же прошу тебя, мудрый друг птиц, окажи мне честь разделить со мной хлеб и вино.
Темные сосны шелестят под весенними звездами, и двое сидят рядом на поваленном сосновом стволе, глядя на лес и звезды над лесом.
- Лоси зимою выходили к кормушкам, но с рожками совсем мало, - рассказывает Трандуил, и Радагаст кивает всклокоченной головой. – А сброшенные о пятнадцати отростках в этот год находили…
Первое, что видит Леголас утром, открыв глаза – незнакомая корзинка, укрытая серым войлоком. Корзинку держит в руках отец. Отец сегодня без короны, в домашнем халате струящегося сине-зеленого шелка.
- С днем зачатия, Леголас! – говорит Трандуил.
Корзинка – это деньзачатный подарок. Маленький Леголас, который теперь уже большой (он каждый год в день зачатия решает, что теперь он уже большой, а потом постепенно каким-то непонятным образом снова оказывается маленьким), сев на постели, торопится скорее откинуть войлок.
И восторженно ойкает.
Это толстолапый, пузатенький, пушистый-препушистый, настоящий взаправдашний живой щенок, он серый, и у него белый воротник и белые лапочки! Уши у него потешно торчат в разные стороны, а глазки – густо-синего цвета, такого синего, как бывает только у совсем недавно прозревших щенят.
Леголас тискает его и издает какие-то совершенно нечленораздельные счастливые звуки. Щенок издает звуки примерно такие же. Леголас едва-едва пересиливает себя и заставляет выпустить из объятий свое пушистое счастье, и то только для того, чтобы как следуете его рассмотреть. Трандуил думает, что не стоило бы сажать щенка на постель, но ничего не говорит, случится – это будет сыну урок. Однако собачий малыш и не думает пускать лужу. Он надежно утверждается на всех четырех лапах, задирает трубой маленький хвостик и заявляет Леголасу:
- Гав!
К завтраку Трандуил дожидается сына. Сегодня особенный день, и завтракать они будут вместе. В столовую Леголас вбегает вприпрыжку, за ним со звонким лаем вприпрыжку мчится щенок. Но у стола принц разом обретает серьезность, усаживает пса рядом со своим стулом и внушительно и подробно объясняет щенку, как должно вести себя за трапезой, и внушительно и подробно объясняет слугам, какую именно миску нужно принести для щенка, и какую собачью еду ему туда положить.
Леголас сияет, и Трандуилу думается, что он давно не видел ребенка таким счастливым, и что что-то новое в этот день появилось у Леголаса во взоре.
Леголас уплетает завтрак, совсем не капризничая, то и дело поглядывая на уплетающего завтрак щенка, обожающе и чуть-чуть озабоченно, почти так, как Трандуил поглядывает на самого Леголаса. Леголас то и дело поглядывает на отца, но ничего не говорит, потому что ничего даже не может сказать – его буквально распирает, в нем разом тысячи и миллионы слов, и нескольких нужных среди них ни за что не выбрать! И наконец он все-таки говорит.
- Ада, – говорит Леголас, - это самый-самый-пресамый лучший день зачатия в моей жизни!
Трандуил улыбается, тонкими пальцами отламывая корочку пирога.
- А знаешь, ада, как я его назову? – говорит Леголас. – Я его назову Эденхуан!
Трандуил улыбается.
- Вот почему-то я именно так и подумал…