Смиренно прошу дозволения разместить здесь фанфик не про одного короля Трандуила

[mirk-wood]

Название: Трое живых, трое павших
Автор: Белка Челли
Персонажи: (в порядке появления) Элронд, Трандуил, Келеборн, а также Исильдур
Категория: джен
Жанр: джен
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Война Последнего Союза завершилась полной победой, Мордор пал и Саурон был низвергнут… но дорогою ценой досталась эта победа.
Примечание: Автор знает, что в действительности Орофер и Амдир погибли семью годами ранее в битве при Дагорладе, однако в силу художественной необходимости позволил себе небольшое отступление от канона.


3441 год Второй Эпохи, окрестности Барад-Дура

- Ну всё, жить будешь, - Элронд, закончив перевязку, похлопал воина по нераненому плечу. Тот ответил благодарным взглядом – единственное, что мог, потому что челюсть была сломана в двух местах. Но этот долговязый эльф – вот ведь, большой ихний лорд, а сам лечит простых солдат! – рану обработал и перевязал, и намазал какой-то штукой, так что уже было даже не так бешено больно, уже можно жить.
А Элронд торопливо прошел к выходу, на ходу бросив целителям: «Дальше обойдетесь без меня?» - и даже не остановившись услышать ответ. Всё. Больше не может. Предел.
Воздух снаружи, после спертой духоты палатки, запахов крови, горелой плоти, вывороченных внутренностей, лекарств, показался даже почти свежим. Гарь ощущалась и здесь, но ветер уже относил ее прочь, рваными клочьями сажи, так что уже было можно жить.
Жить…
Жить будешь.
То, что он сказал раненому человеку. То, что сказал ему умирающий Гил-Галад… и чего он сам не смог сказать Гил-Галаду.
Эрейниона уже ничто не могло спасти. И он бы не смог, даже если бы мог… Он бессильно привалился к корявому обломку скалы. Но не мог… не может. Элронд смотрел на свои руки – они были бессильны, они были пусты, и самому ему казались пустыми, как скинутые змеиные шкурки. Он знал, почему. Он понимал, что так и должно было быть. Он только что убивал, и тем истощил свою целительную силу. Временно. Со временем она восстановится, уже меньшей, чем прежде, но восстановится. Он знал, что это будет так, и всё же с отчаяньем бессилия смотрел на свои пустые руки. И ему было очень страшно, что так теперь будет всегда.
Он не мог больше находиться в палатке целителей. Он честно попытался что-то делать, хоть что-то из того, что мог: промывать и перевязывать раны, накладывать лубки, смешивать обезболивающее питье. Но это не хуже него могли делать и рядовые целители, и аданские лекари, да и кто угодно. Для этого не нужно было быть лордом Элрондом, сыном Эарендиля. А он – был. А от него ждали почти чуда…
У Эрейниона был разворочен правый бок. Элронду достаточно было одного взгляда, чтобы понять… и удивиться, что он еще держится.
- Так всегда и думал… - Гил-Галад еще попытался улыбнуться, и даже вышло. Синее знамя качалось над головами, но Элендиль еще бился. – Иди вперед… будешь жить.
Его глаза закрылись. И еще прошелестело угасающим осанвэ: «Что передать дядюшкам?»
Так пал Эрейнион Гил-Галад, король нолдор, сын короля нолдор Фингона. Не узнав, что мы взяли Барад-Дур и мы победили.
Западный ветер относил черные хлопья сажи, валун под спиной оплавился с одного боку, и жар еще шел через толщу огромного камня, и Элронду казалось, что никакая сила не оторвет его от этого горячего, больно врезавшегося в спину камня… такого прочного… такого спокойного и надежного. Он поднялся и пошел, перешагивая через обломки, пустой, точно высохшая змеиная шкурка.
Эльф со знаками различия обозного командира обратился к нему насчет перехваченных бычьих туш, и Элронд согласно кивнул, приказав прежде проверить целителям, годится ли мясо в пищу людям и эльфам.
Кто-то окликнул: «Государь!», - и Элронд вздрогнул, чрез миг поняв, что обращаются к нему. «Государь, северная сторона полностью очищена. Это последняя». «Ты славно поработал сегодня, Ивор сын Глирмагора. Сотник Ивор».
Трандуила он нашел рядом с Орофером.
Тело павшего короля, уложенное на носилки, было укрыто зеленым плащом, шитого золотом бархата, с тяжелыми золотыми кистями. Уже омытое и облаченное в торжественные одежды, полностью готовое для погребения, с заплетенными в косу больше не золотистыми волосами, по обычаю лесных эльфов, с руками, сложенными на груди на крестовине меча, по обычаю воинов всех народов. Ветер с запада уносил гарь, уносил пепел и сажу, роняя черные хлопья на неподвижное в смертной свое белизне, ставшее резким в смерти лицо, на неподвижный зеленый бархат, на неподвижные плечи живого. Трандуил даже не поднял головы. Звук шагов был четок на каменистом склоне, и четок далекий звук аданского рога, созывающего живых. Правитель нолдор остановился и молча склонил голову, приложив правую руку к груди, отдавая последнюю дань королю лесных эльфов.
Трандуил как-то неловко качнулся вбок, как не слишком надежно посаженная кукла, но отчего-то все-таки не упал. Пальцы скомкали зеленый бархат. Поднял невидящие глаза… Элронду вдруг подумалось: точно дом, в окнах которого погасили свет. Трандуил пробормотал, кажется, сам не слыша собственных слов:
- Плохо… нигде не достать меда…
Ласгален был далеко. Сколько будет идти до него обоз, отягощенный ранеными… Элронд глубоко сглотнул. Он ничем не мог помочь еще живым, но, по крайней мере, это он мог сделать для мертвого.
Он опустил ладони на зеленый бархат, несколько минут сквозь плотную ткань сосредоточенно осязая то, что под ней… и, медленно проводя руками над телом, запел заклинание.
Последний низкий и тихий звук рассеялся в воздухе, не отразившись от скал. Элронд взглянул на Трандуила.
- Всё, - сказал он. – Теперь ты сможешь похоронить отца дома.
Трандуил впервые посмотрел на него осмысленно. Проговорил:
- Благодарю тебя, Владыка Нолдор.
Доспехи у него были покорежены, сорванный наплечник болтался на одном ремне, но Трандуил этого, похоже, не замечал. Элронд и сам только сейчас осознал, что он стоит перед ним в грубом фартуке, заляпанном чужой кровью.
- Прими мои соболезнования, король Ласгалена.
Выше по склону навстречу все чаще стали попадаться воины, люди и эльфы. Чумазые, запыленные, кто-то в подпалённой одежде, без оружия или с вязанками трофейных клинков. Аданы обнимались как бешеные, орали, подкидывая в воздух шапки и шлемы, кто-то радостно складывал, напополам и еще раз напополам, как тряпку, сорванное с древка вражеское знамя, бородатый наполовину седой адан крошащимся белым камнем заканчивал выводить на отвесной скальной стене: «Мы пришли! 4-й Гондорский Вспомогательный», а вокруг него уже толпились, приплясывая от нетерпения, и другие, жадно ждущие своей очереди, какой-то молодой эльф, вроде бы, из лесных, притащил банку с краской, которую тут же подхватили множество благодарных рук. Гондорец с рассеченной бровью, пав на колени, выл страшным звериным воем, прижимая к груди безвольно обвисшее тело юноши с такими же, как у него самого, блекло-рыжими волосами.
Знамя Лориена, наполовину обгоревшее, было косо воткнуто между камней. Над смертным ложем Амдира, короля галадрим. Здесь же нашелся и Келеборн. И Элронд, готовый к словам скорби и чести, замер, так и не сказав ни слова, вдруг осознав, что он видит: Келеборн пел! Лорд Келеборн. Самый невозмутимый эльф Средиземья. Его серебристые волосы были опалены и сбиты в комок, пятна сажи чернели на щеках и кирасе, а глаза были – совершенно хмельные. Не от вина. Келеборн пел. Эльфы и люди, положив руки друг другу на плечи, пели. Пели вместе с вождем.
Не плач по павшим. Не боевую песнь. Даже не песнь о победе. Они пели, раскачиваясь в едином ритме, и голоса, слитые воедино, поднимались и растекались над горным склоном, над скалами, будя эхо, над головами живых и павших. О зеленых ивах, склонившихся над водой, о цветущих полянах и голосе родника, что бежит, сверкая на солнце, говорливый, хранящий прохладу родного дубового леса, об одетой в зеленое нис, что спускается, ступая босыми ногами по мягкой траве, к роднику, чтобы наполнить водою звенящий кувшин…
Они пели, положив руки друг другу на плечи… и на горном склоне, кажется, становилось тише – и громче, как будто песня, ширясь, вбирала в себя все звуки. Оказалось, что вой смолк, и адан с залитым кровью лицом, пошатываясь, поднимался на ноги. Кто-то поддержал его под руку… Песня росла, и все новые и новые голоса вплетались в нее, сливались – люди пели, на всеобщем, на языке Гондора, люди, не знающие слов и нот, и эльфы, знающие незамысловатую песню с детства, и в какой-то миг Элронд вдруг осознал, что поет вместе со всеми, и узнал в хоре голосов голос Орофериона. Песня эльфийских лесов гремела над поверженным Мордором.
Песня стихла. Победители смотрели друг на друга, стояли плечом к плечу, не разнимая рук. У многих по лицу текли слезы, размывая копоть и грязь. Откуда-то появились бочки, воины азартно черпали вино чем попало, передавая друг другу полные чашки и кубки, передавая вино в ладонях, как родниковую воду. По рукам шли уже первые, еще недожаренные, обжигающие ломти мяса, капающие горячим соком. Трем вождям нашлись-таки разномастные – да кого это волновало! – чаши, и Келеборн первый поднял свою, разом перекрыв шум:
- Вечная слава Амдиру, моему побратиму.
- Вечная слава Ороферу, моему отцу, - сказал Трандуил.
- Вечная слава Гил-Галаду, моему королю, - сказал Элронд. – И вечная слава всем Детям Эру, павшим в этой войне. Спускайтесь безмятежно в чертоги Мандоса, воины рода Эльдар, уходите спокойно за Грань Мира, мужи рода Людей, и да будет вашим душам легко на этом пути, ибо вы отдали свою жизнь не напрасно, ибо вашим ратным трудом ныне Свет торжествует над Тьмой, и мы, сегодня оставшиеся в живых, вечно сохраним в нашей памяти великий ваш подвиг.
Было тихо на склоне горы, дул ровный и мягкий ветер, ветер с запада, унесший сажу и гарь, тени сделались длинными – опускался вечер. Вечер очень, очень долгого дня.
Келеборн, доев мясо, обтер пальцы белым платком и, взяв меловой камень, снова вернулся к начатой схеме.
- Ну так вот. Теперь пойдет самая неинтересная работа – зачищать территорию от орков.
Он молча подрисовал еще несколько линий. Говорить пока не имело смысла, все равно надо было дождаться, пока на военный совет соберутся все.
Элронд молча цедил вино и думал о том же. А еще думал о Келебриан, и о том, что сегодня же напишет ей письмо, в котором подробно расскажет обо всем, произошедшем сегодня, и впервые напишет в письме – «melda»…
Трандуил в десятый раз вогнал в деревяшку орочий нож и снова вытащил, проверил большим пальцем лезвие:
- Поганое оружие, но сталь хороша. Как думаете, сумеют наши мастера ее переплавить?
Ответил Элронд:
- На клинки - едва ли, на лемехи – могут.
Трандуил кивнул:
- Это мне подойдет.
Он чуть помолчал и проговорил:
- Лорд Келеборн, Владыка Элронд, я прошу предоставить моим воинам право первыми выбрать свою долю трофеев.
Келеборн удивленно приподнял бровь:
- Что ж, это можно будет обсудить на совете. Но на каком основании?
- На том основании, что именно войско Ласгалена понесло самые тяжелые потери.
Келеборн тоже помолчал, прежде чем ответить:
- Да, это так, родич. И ты знаешь, почему это так.
- Я знаю. Мой отец своей жизнью заплатил за свою ошибку, и именно поэтому две трети наших воинов никогда не вернутся домой, и многие дети Зеленолесья остались теперь без отцов – и их нужно будет вырастить.
Ниже по склону ликующе пропели гондорские рога: преследовавший немногих бежавших врагов Исильдур возвратился со своим отрядом. Через несколько минут он и сам предстал перед вождями союзников. Трое эльфов поднялись, приветствуя нового короля Гондора и Арнора. Трандуил заговорил от имени всех:
- Народ эльдар поздравляет тебя, король Исильдур, и скорбит о твоих потерях.
Сын Элендиля склонил голову и тут же гордо вскинул ее:
- Благодарю вас, Владыки. Потери мои велики, но и вира будет под стать.
И Исильдур потянул с шеи тонкую серебряную цепочку…